Научная и издательская деятельность
Заметки об истории Свердловского района
О медицине (до революции)
“Быть по сему”, такой фразой 13 июня 1875 года императором Александром II был подписан указ об образовании земских учреждений в Области войска Донского, к которой относились и наши пять волостей: Криничанская (сейчас Бирюково), Астаховская, Дарьевская, Павловская и Нагольно-Тарасовская, а также земля, принадлежащая юрту Дарьино-Ермаковского хутора и Провальского войскового конского завода. Большая часть занимаемых ими территорий впоследствии будет входить в Свердловский район, Луганской области (по данным на 1966 год).
В пункте седьмом, первого параграфа приводятся земские повинности по медицинской части:
а) распространение оспопрививания,
б) расходы на принятие нетерпящих отлагательства мер к охранению народного здравия, при появлении заразных и повальных болезней на людях и скоте. То есть в круг вопросов, решаемых земством входило: помощь медицинским учреждениям, расходы на выявление эпидемий и борьбу с ними, содержание земских врачей.
Так уже в отчете Миусского окружного земства за 1877 год о состоянии медицины написано следующее — из-за отсутствия сборов земская управа не нанимала врачей, а ограничилась наймом 5 земских фельдшеров, которые находились в распоряжении окружного врача. По его данным 1877 год в санитарном отношении должен быть причислен к самым неблагоприятным. Причины этому ряд предыдущих неурожайных годов, подорвавших в конец экономическое благосостояние жителей округа, дождливое лето отчетного года и нежелание обращаться к медицинской помощи.
В истекшем году более других были распространены следующие болезни: дифтерит, скарлатина, оспа, горячечные болезни и сифилис.
Оспенная эпидемия в этом году свирепствовала исключительно на детях. В нашей местности она затронула поселок Должик-Орловский и из него попала в Нагольно-Тарасовскую волость и Дарьевскую. Ее распространению способствовали благоприятные местные условия — главным образом дурное состояние оспопрививания, на которое местные власти не обращали почти никакого внимания.
В Криничанской волости заболело 188 человек, а умерло 68, в Дарьевской соответственно 26 и 13 и в Нагольно-Тарасовской — 187 и 54. В некоторых волостях вообще не было оспопрививателей, в других они отличались крайним неведением и невниманием к своему делу.
От оспыумирали не только крестьяне и горожане, но и дворяне, а также в 1730 году в четырнадцатилетнем возрасте скончался император Петр II. До 1919 г., когда была введена обязательная вакцинация, оспопрививанием в крестьянских поселениях занимались обученные этому делу местные жители, по видимому их труд оплачивался. Большое количество смертей от оспы объясняется малым числом привитых детей, каждый год едва ли 50 процентов от родившихся. Безуспешность оспопрививания побудило управу в 1879 году обязать земских фельдшеров заняться этим делом самим и наблюдать за волостными оспопрививателями.
В 1879 году, также как и в предыдущие годы, земские сборы были неудовлетворительные, вследствие чего Миусская земская управа не смогла пригласить полного числа (надо было три) земских врачей и открыть три приемных покоя. В течении всего этого года на земской службе состоял только один (окружной) врач, заведывавший Голодаевским приемным покоем. Другой земский врач занимался лечением больных в Миусском округе только в течении семи месяцев, а вместо третьего врача были приглашены на земскую службу два студента последних медицинских курсов они практиковали в Миусском округе в течении летних месяцев.
Приемный покой существовал только один, заметьте одна больница на несколько коек на весь Миусский округ с населением почти двести тысяч человек, да и где — в Голодаевке (сейчас село Куйбышево, Ростовской области). Ближайшая волость нашего региона находилась в 60 километрах от приемного покоя, а Павловская так и все сто. Думается, что многие крестьяне даже не знали о существовании врача, а знавшие, физически, в связи с дальностью расстояния, не могли к нему попасть.
Число земских фельдшеров было полнее — шесть. Из земских повивальных бабок состояла на земской службе в течении целого года только одна, другая поступила в половине года, а третья была на земской службе в течении полутора месяцев. К ним обращались очень редко, они приняли всего 49 родов, и это на весь округ, чаще роды принимали бабки-повитухи.
Самыми распространенными болезнями в этом году были лихорадка и корь. Меры которые принимали земские врачи и фельдшера против этих и других болезней, не всегда были успешны вследствие дурных гигиенических условий, при которых живет крестьянское население, вследствие грязи и сырости в их жилищах, плохого питания, а также и вследствие невыполнения некоторых медико-полицейских мер.
В 1880 году ничего в медицинском обслуживании не изменилось, разве что добавилось еще два фельдшера. Естественно поэтому, самыми основными “лекарями” и “врачами” среди беднейшего населения наших селений были знахари-шептуны, повивальные бабки и народные лекари, которые пользовались исключительной популярностью. Методы их лечения заключались в шептаньи и наговорах, что одно и тоже, только шептанье производилось нередко без других лекарств и при таких болезнях, как: зубная боль, меланхолия, помешательство, при некоторых хронических заболеваниях и т.д. Причем слова, произносимые при шептании, составляли тайну, которую нельзя ни вымолить, ни купить, хотя это есть тихое произношение слов, не имеющих ни смысла, ни связи. Посредственное шептание и составляет собственно наговор. Наговор производился над одною чистою водою, или с прибавлением к ней других предметов. Наговоренную воду больной должен пить, в определенном количестве, по утренним зорям. При наговоре употребляют еще в помощь, по усмотрению шептухи, разные домашние вещи, как-то: кочерга, помело, нож, веретено и прочее.
Часто, пройдя курс лечения заговоренной водой и разными травами — больные остаются, если не с расшатаным здоровьем, то полными инвалидами. Об одном из таких лекарей было напечатано в газете “Донская речь” за 1890 год: «Событием, взволновавшим в последнее время все население слоб. Астаховки, является лекарь, исцеляющий “водою и духом” от болезней всех страждущих. Весть об его чудодейственном лечении облетела все окрестные поселения. И вот народ, запасшись разного рода посудой для воды, из-за нескольких сот верст повалил к свеже-испеченному доктору, для облегчения или излечения страданий. Каких только тут не было субъектов. И сумасшедших и одержимых падучей или разными застарелыми хроническими болезнями; привозили сюда и страдающих буйным помешательством,скованных цепями по рукам и ногам. С мая месяца и по настоящее время больные сотнями ежедневно съезжаются в слоб. Астаховку и лагерем располагаются вокруг двора и во дворе астаховского лекаря, запруживая иногда пространство во всю ширину улицы. Сначала съезжались жители окрестных сел и деревень; в последнее же время часто можно было видеть пациентов из городов Харькова, Ростова, Таганрога, Новочеркасска и т.п. И все эти страждущие по очереди вступают в бедную лачугу лекаря. Дней и часов для приема пациентов еще не установлено “доктором”. Прием обыкновенно начинается от зари и кончается поздней ночью. И так изо дня в день.
Способ лечения состоит в следующем: больной должен приготовить в какую-либо посуду (ведро, жестянку, бутылку и т.п.) непитую чистую воду из реки или колодца. Лекарь берет ее и ставит на стол перед иконами, зажигает восковую свечу и начинает усердно молиться, класть земные поклоны. Потом приближается к посуде с водой и, после прочитанных им таинственных слов, дует в отверстие посуды. Повторив молитву с дуновением несколько раз и снова помолившись, лекарь передает наговоренную воду больному предупредив его, чтоб он заткнул или прикрыл отверстие, пил эту воду небольшими дозами три раза в день и мочил водой больное место. Количество наговоренной воды зависит от степени застарелости или серьезности болезни известного субъекта. Иногда будто бы, болезнь уничтожается 2-3 выпитыми бутылками, а иногда она требует несколько бочек наговоренной воды, а следовательно и многолетнего лечения.
За визит к астаховскому лекарю никакой платы не установлено. Вознаграждение за труд приносится больными не только деньгами, но и съестными продуктами, ситцами, сукнами и т.п. Сам “ доктор” идет к больному только в весьма важных случаях и только в самой Астаховке; в другие же города и селения знахарь еще не решался отправляться, из боязни каких-то злонамеренных людей, замысляющих будто бы на его жизнь.
Были попытки местной полицейской власти запретить лечение знахарю и дело об этом даже было передано мировому судье; но предусмотрительный лекарь запасся целыми ворохами одобрительных удостоверений волостных и сельских обществ об успешном, будто бы лечении, а потому дело это не имело надлежащего воздействия.
Не лишены интереса причины, побудившие лекаря взяться за свое ремесло.
Неразвитый и совершенно неграмотный малоросс, бедного состояния, он сначала был свинопасом, а впоследствии — пастухом местного скота. На 30-м году жизни он получил сверхъестественный дар (!) врачевать людей посредством наговорной воды…
По его рассказу внушение к своей профессии он получил при следующих обстоятельствах. С юношеских лет он сам был одержим какой то внутренней и головной болью и часто крепко страдал. Не видя помощи от людей, он только усердно просил Бога об облегчении своих тяжелых страданий. В таком положении он находился до апреля месяца 1890 года. В одну ночь этого месяца ему приснился сон, в котором внушен был ему способ излечения самого себя, посредством молитвенного наговора воды; в случае успеха над самим собой, ему внушалось, с Божьей помощью, начинать лечить всех (только православных христиан). На утро другого дня вода, им наговоренная, сразу облегчила его страдания и через некоторое время он совершенно выздоровел. Тем же способом он стал лечить и других людей, приходивших к нему сначала из своей деревни, а потом уже и из других мест.
Видя, что лекарь с каждым днем делает все большие и большие успехи в лечении разных болезней, корреспондент обратился к нему за помощью, но не получил облегчения и по настоящее время, несмотря на несколько выпитых бутылок наговорной воды. Он стал прислушиваться к разным толкам по поводу излечения других лиц, по крайней мере в слободе Астаховке, и ни услышал ни о ком, совершенно исцелившемся. Впоследствии он узнал, что популярность деревенского знахаря, главным образом, возросла от влияния местных торговцев. С появлением в селе знахаря, увеличилось число приезжих, и с этим вместе увеличились и требования на товар, в особенности на посуду для воды. Один ловкий купец, наделяя покупателя посудой, которая расходится в огромном количестве, сначала расхвалил лекаря и пользу от наговорной воды, а потом рекомендует простоватому покупателю купить у него же в подарок знахарю то чаю, то сахару, ситцу на платье его жене, или же самому лекарю сукна на кафтан. Таким образом, сбывается и посуда и залежавшийся товар, по хорошей цене. Доходы знахаря, конечно, тоже не малы.»
На всю Донскую область не было ни одной детской больницы, а между тем, детские эпидемии: корь, дифтерит, скарлатина, дизентерия ежегодно уносили массу жертв. Земские врачи Таганрогского округа (образован в 1888 г. на базе бывшего Таганрогского градоначальства и Миусского округа) доносили окружному врачу, что среди крестьянского населения округа существует обычай, мертворожденных детей, над которыми не совершен обряд св. крещения, зарывать в садах, дворах и даже нередко в жилых помещениях, вследствие того, что духовенство отказывает в разрешении похоронить таких детей на местных кладбищах. А детская смертность была очень большой, так в 1868 году на 100 рождений умерло в среднем по Донской области 60 детей, не достигших десятилетнего возраста, а в 1869 так и все 70.
Акушерская помощь, за исключением городов и отчасти областных станиц, совершенно отсутствовала. Ясно, что необходимая помощь при родах всецело лежала на доморощенных бабках-повитухах. Но если опытности такой повитухи хватало на то, чтобы с грехом пополам провести нормальные роды, то при патологических родах, а они бывали сплошь и рядом, повитуха совершенно была не в состоянии помочь родительнице.
В 1893 году окружным распорядительным комитетом по земским делам в волостные правления Таганрогского округа были разосланы аптечки с необходимыми медикаментами для оказания первоначальной медицинской помощи заболевших холерой. Ими должны были заведовать санитары, которые были ни в каждой волости.
По данным на 1905 год наши волости: Павловская, Дарьевская и Нагольно-Тарасовская относились к Ровенецкому участку с нахождением врача Петра Федоровича Ермолова в слободе Ровеньки, а Криничанская и Астаховская — к Лысогорскому; заведующий участковый врач Николай Павлович Успенский находился в слоб. Лысогорке. На каждого врача приходилось в среднем 40 000 человек, а при каждом земском покое находилось всего 5 коек, вдумайтесь в эту цифру на 40 000 человек всего 5 коек.
Врачей в Донской области не хватало всегда. Главная причина — низкие оклады; при приемном покое врач получал 1 200 рублей в год и ему не полагалась казенная квартира, за нее он платил со своего кармана, а места акушерок-фельдшериц всегда были вакантны, т.к. на содержание в 450 руб. в год, без квартиры, желающие не находились. А как это было важно в отношении женского населения, со своими болезнями охотнее оно будет обращаться к фельдшерице, чем врачу. Еще были слишком сильны предрассудки и с ними приходилось считаться. Врачебные участки занимали огромные площади земли, а поэтому расстояние между отдельными пунктами участка и квартирой врача бывало очень велико. Вследствие этого амбулаторные больные на медицинском участке являлись жителями поселения. в котором этот участок находился, реже это крестьяне близлежащих поселков. Но из поселений отстоящих на большом расстоянии от квартиры врача почти никто не будет обращаться к нему. Само собой понятно, что при таком протяжении своего участка земский врач и в больших населенных пунктах мог быть только редким гостем, а большинство хуторов и селений и совсем его не видели в течение многих лет. При земском покое полагалось всего два фельдшера, и они то несли все многосложные работы по приемному покою: осматривали больных в отсутствие врача, делали перевязки, приготовляли лекарства, следили за порядком в приемном покое и за питанием больных и работали в канцелярии, помогая врачу в его довольно сложных отчетах и ведомостях. Эти же фельдшера несли всю санитарную службу по участку, объезжая дальние поселения во время эпидемий, оказывая помощь в экстренных случаях, при невозможности врачу самому оставить при- емный покой.
Несомненно, что труд земского врача значительно был бы облегчен при меньшем размере его участка и при привлечении большего числа врачей. Разрываясь между множеством лежащих на нем обязанностей, земский врач не в состоянии ни оказывать систематическую врачебную помощь своим больным, ни следить тщательно за ходом болезни, ни даже своевременно захватить начало какой-нибудь эпидемии и предупредить ее развитие и распространение.
Так в мае 1902 года в пос. Карпово-Крепинском появилась цинга. Этот поселок был одним из наиболее пострадавших от недорода 1901 года. Всю зиму жители его провели без овощей, поедая один хлеб всухомятку. Выехавший на место врач обнаружил 12 цинготных больных. Окружной начальник немедленно распорядился устроить для больных бесплатную столовую. Некоторые лица, осведомленные об этом несчастье, откликнулись материальными пожертвованиями, предполагалось, что и землевладельцы Таганрогского округа не останутся глухими к этому горю и поддержат святое дело помощи страдающим от недорода. На первое время в руках окружного начальника уже имелась небольшая сумма денег и вещественные приношения — мука, капуста, картофель. По мере поступления средств, в бесплатную столовую допускались и беднейшие жители поселка,которые хотя и не больны еще, но могут заболеть. Для наблюдения за ходом болезни и приготовлением пищи в столовой в поселок был командирован фельдшер. Смертных случаев не было. Но местной администрации и врачебному персоналу пришлось приложить много стараний, чтобы вызвать доверие крестьян к устроенной в поселке бесплатной столовой. Уверенность в том, что в столовой все съестное заражено карболкой, была так велика среди населения, что последние, не смотря на полное отсутствие съестных припасов ни за что не хотело пользоваться безвозмездной помощью. Пришлось принимать ряд искусственных мер, чтобы вызвать в крестьянах доверие и разрушить их предрассудки. Во-первых, для приготовления пищи была приглашена жена сельского писаря, которая для всей деревни явилась своим человеком, во-вторых, самое приготовление пищи производилось в помещении при сельском правлении для того, чтобы ежедневно толпящиеся в правлении крестьяне могли сами видеть способ приготовления, в-третьих, приготовленную пищу ели на глазах многих крестьян и земский врач, и окружной начальник и, наконец, в-четвертых, чтобы окончательно рассеять сомнения крестьян в чашку горячих щей была опущена только одна капля карболовой кислоты. После этого только крестьяне убедились, что присутствие кислоты в пище не скроешь вследствие запаха ее, и пошли в столовую.
В 1909 году увеличили число земских участков, вместо 34 их стало 60. Но на нашей территории все осталось как прежде. В 1911 году участковым врачам повысили оклады до 1 500 руб в год, при 200 руб. квартирных денег и 10 процентах прибавки через каждые 3 года до достижения полуторного оклада., также повысили содержание участковым фельдшерам и фельдшерам-акушеркам. На съезде врачей в 1912 году признано крайне необходимым открыть новые приемные покои в нескольких слободах Таганрогского округа, в том числе и в слоб.Криничной (Бирюково), о чем в том же году ходатайствовали жители этой слободы. Слобода Криничная на тот момент имела около 7 — 8 тысяч жителей и была совершенно лишена медицинской помощи. Ближайший медицинский пункт — слоб.Ровеньки, находился в 30 верстах. При этом местный житель, потомственный почетный гражданин Конон Иванович Китаев заявил обществу, что в случае удовлетворения этого ходатайства, он со своей стороны приобретет дом помещиков Орловых и пожертвует его под больницу. В 1914 году дом этот был куплен К.Китаевым за 10 500 руб. с пожеланием принести его в дар земству, чтобы в этом доме был открыт земский приемный покой. Комитет на это изъявил согласие, но с условием, чтобы переделку дома и перестройку его, а на это надо было 5 500 руб. Китаев должен был взять на себя. Но, земские покои в сл.Криничной так и не были открыты.
Хуторское общество хут. Дарьинско-Ермаковского в 1913 г. также возбуждало ходатайство об учреждении в хуторе постоянного приемного покоя для приходящих больных. Для осуществления этой цели общество обязалось приобрести на свои средства соответствующее здание, нанять фельдшера и прислугу.
Многие жители пос.Должико-Орловского (Шарапкино ) также хотели бы видеть в своем поселке постоянного фельдшера, а не приезжающего раз в месяц, да и то не всегда.
Специализированные лавки с аптекарским товаром открывает Попов А.П. в 1910 г. в слободе Криничной и в 1911 г. Окунев М.Н. в пос. Должико-Орловском.
По состоянию на 1917 год на территории нашего района, а это как мы знаем пять волостей, не числилось ни одной кровати государственной (земской) медицинской службы.
Не лучше обстояло дело медицины и в частных медицинских учреждениях, находящихся при рудниках, но они хотя бы существовали.
19 ноября 1898 г. вышло обязательное постановление присутствия по горнозаводским делам при управлении горною и соляною частями в области войска Донского: “О жилых помещениях, врачебной помощи для рабочих и санитарной части на горных заводах и промыслах.
Постановлено по врачебному надзору:
— Горные промыслы, имеющие 100 рабочих и свыше, обязаны устроить отдельное больничное помещение, с таким расчетом, чтобы на каждые 100 рабочих имелось не менее одной кровати.
— Горные промыслы, имеющие не менее 400 рабочих, при своих больничных помещениях, должны иметь постоянного врача, посещающего ежедневно промысел в определенные часы.
— При больничных помещениях должен находиться постоянный фельдшер.
— При промыслах, где число рабочих менее 100, устраивается лишь приемный покой, с приспособлениями, необходимыми для первоначальной медицинской помощи. Приемный покой устраивается в отдельной светлой, просторной комнате и служит только для первой помощи, а не лечении в нем больных.
— Горные промыслы, где число рабочих менее 25, посещаются врачом раз в две недели; фельдшер — не менее 3 раз в неделю.
В 1901 г. на первом съезде рудничных и заводских врачей области войска Донского также были вынесены многие постановления, касающиеся улучшения медицинской помощи на горных предприятиях.
На практике дело обстояло иначе: постановления вышли, а врачей на рудниках не было, не было и самих больниц и приемных покоев. Только 8 ноября 1902 года при станции Должик открылась больница для горнорабочих Должанского угольного района на 16 — 20 кроватей. Позднее открываются больницы при рудниках Вальяно — на 40 кроватей и при руднике княгини Юсуповой — на 20 кроватей, в которой работали: один врач и один фельдшер. (По руднику Юсуповой данные Свердловского краеведческого музея, в 1913 г. ее еще не было).
В 1909 году, в связи с появлением холеры в слоб. Дьяковой, окружной врач Таганрогского округа произвел осмотр некоторых рудников и больницы Должанского района. Вот как он это описывает: “ 4 января сего года я производил осмотр больницы Должанских углепромышленников и санитарный осмотр рудников, принадлежащих Отто и Вальяно, причем нашел: больница содержится грязно и неряшливо…;воздух в палатах удушливый, температура крайне высокая — во время осмотра держалась 21*Р. В больнице во время осмотра находилось 22 человека больных возвратным тифом, из которых 8 человек лежали непосредственно на подстилках на полу, частью в коридоре. Врачебная помощь всецело лежит на 2 фельдшерах — одного ротного Сомикова и другого школьного — Кулака; приглашенный же для подачи медицинской помощи железнодорожный врач Антушев посещает больницу, по словам фельдшера в течение месяца 1-2 раза, а иногда и реже. Аптека содержится в беспорядке, грязна, завалена посторонним хламом. Ключ от шкафа с сильнодействующими средствами хранится у ротного фельдшера Сомикова. Казармы для рабочих переполнены, в помещении, рассчитанном на 15 — 20 человек, содержится до 40 и более человек. Полы покрыты черной липкой грязью, с большими выбоинами; стены, потолки, нары крайне загрязнены, печи полуразрушены и гасят, вода содержится в грязных кадках, из которых некоторые совсем не покрыты, а некоторые покрыты старыми деревянными кругами… Кухни при казармах и посуда для приготовления пищи содержится крайне грязно.
Заведующий рудниками Отто на приглашение присутствовать при осмотре почему-то не счел нужным явиться, а потому, донося о всем изложенном, прошу ваше высокоблагородие оказать содействие к устранению замеченных мною непорядков.”
В том же месяце, согласно донесению заседателя 10-го участка на рудниках Вальяно среди рабочих свирепствовал повальный тиф. Принимались энергичные меры по оказанию медицинской помощи заболевшим и изолированию их.
Летом 1910 года в Донецкий бассейн приходит страшная беда — холера. Она с ужасающей быстротой и силой распространяется по рудничным и сельским поселениям области войска Донского и особенно Таганрогского округа. Вспышки холеры происходили и раньше: в 1882 году, 1907, 1908, 1909 годах, но последняя была самой сильной.
Паника среди рабочих была так велика, что они бежали с рудников, не обращая даже внимания на собственное нездоровье. Были случаи, когда в отдаленных от рудников балках находили трупы рабочих, умерших в дороге от холеры. Владельцы шахт решительно ничем не могли противодействовать рабочим и принуждены были давать им расчет. В немногих случаях, когда хозяева задерживали выдачу заработной платы по формальным причинам (уход без предварительного предупреждения), рабочие предпочитали потерять свои деньги, но на рудниках все-таки оставаться не желали. Бегство усиливалось по субботам и последующим за ним дням, когда производилась уплата заработка. Семейные шахтеры, успевшие обзавестись хозяйством и домашними животными, продавали все за бесценок местным жителям.
Рудничная администрация и врачебный персонал принимали всевозможные меры к борьбе с эпидемией, но локализовать ее долго не удавалось. На рудниках всюду имелась кипяченая вода, но рабочие сами не всегда ею пользовались. В забоях, где иногда повернуться можно с трудом, рабочие пили ту воду, которая имелась поблизости, грунтовую, так как идти за кипяченой водою надо было далеко. Неудивительно, что углекопы заболевали под землей массами и успевали быстро заразить остальные шахты. Дезинфекции рудников не проводили, на это требовалось их закрытие на продолжительное время. Самая большая смертность была среди детей. Рудничных больничных бараков не хватало, туда принимались исключительно только служащие и рабочие этих рудников, а у поселковых жителей не имелось ни больниц, ни бараков, ни врачей, ни санитаров.
Многие шахты за недостатком рабочих рук прекращали совершенно выработку угля, остальные сокращали в силу необходимости добычу в десять, двадцать раз. С рудников Вальяно уехало 565 человек. Владельцы рудников несли громадные убытки, нарушались контракты на поставку угля. Так, в управление Екатерининской железной дороги 28 июля поступили отказы на поставку вагонов под погрузку, вследствие массового бегства рабочих в связи с усиливающейся эпидемиеи холеры; — от Должанского общества каменноугольных рудников и с рудников Вальяно.
Эпидемия постепенно сошла на нет, унося с собою тысячи человеческих жизней и жизнь постепенно входила в свое русло.
В 1907 году по решению совета съезда горнопромышленников юга России был открыт Медико-Механический институт. Главной его задачей было лечение увечных рабочих из Донецкого бассейна с переломами конечностей, позвоночника, таза и т.д., а также их освидетельствование на степень понижения трудоспособности для выплат в дальнейшем денежных пособий по инвалидности. Для примера: в 1914-1915 г.г. лечение в институте от Должанского горного района проходил 21 шахтер и 2 прошли обследование, одного шахтера с рудника княгини З.Н.Юсуповой посылали в грязелечебницу. По потере кормильца институт назначал вдове 4 руб. в месяц. а детям — 2. Инвалиды получали плату от 2 до 8 руб. в месяц, в зависимости от степени потери трудоспособности.
В 1914 г. на руднике кн. Юсуповой, в Донской области, учреждается родильный приют. Было приступлено к составлению плана постройки здания. Здание должно было возводиться на средства владелицы. Содержание приюта также принято ею на свой счет.
Вот такая была медицина.
Немецкие поселения нашего района(территория на 1966 год)
По существовавшему в Донской области земельному законодательству разрешалось продавать лишь те земли которые были в собственности донских чиновников, военных чинов и помещиков, получивших наделы на основании именных указов. В прошлом со стороны казны проводились значительные земельные пожалования известным донским генералам и офицерам, участвовавшим в войнах России в 18 — первой половине 19 века. После реформы 1861 года владельцы этих земель нередко оказывались не в состоянии вести хозяйство в рыночных условиях при конкуренции. Некоторые из этих владельцев стремились продать или сдать в аренду свои земли. Этому способствовал и закон 1868 г., который снимал ограничение на продажу земли в Области Войска Донского и разрешал приобретать земельные участки не только лицам не казачьего сословия, проживающим в крае, но и выходцам из других губерний, в частности немецким поселенцам.
Покупателями или арендаторами продававшихся земель нашего района, наряду с другими оказались и немцы — выходцы главным образом с Екатеринославской губернии Мариупольского уезда, где были расположены так называемые “материнские колонии”, основанные в основном в 18 — начале 19 веков. В 1885 году были основаны первые четыре колонии: — Мирская (Бергталь), Доброполье (Шенфельд), Любимая (Либенталь) и Талово-Тузловская (Клейн-Вердер), позднее образовались Новая Надежда (Гринфельд, Колесниковка, Зеленополье), Верхне-Тузловская, Рытиково (Гехтен-Хутор, Редиков) и Малая Медвежья (Мало-Медвеженьки). Здесь обосновались, главным образом молодые семьи. Они организовывали товарищества, приобретали земли, начинали обустраиваться и вести свое хозяйство.
В большинстве немецких колоний, наделенных правительством землею, существовал обычай, по которому после смерти домохозяина имущество его не делится между наследниками, а переходит или к одному из них, или объявляется в продажу, причем покупатель или наследник уплачивает остальным наследникам причитающуюся им часть. Отец также при жизни мог выделить деньги на покупку земли младшим сыновьям. Раздел имущества допускался немецкой общиною в исключительных случаях, — и то не в большем размере как пополам. Продавая свой пай или получив от отца деньги он выселялся из общины, и в компании с такими же односельцами арендовал или же сразу покупал себе участок земли. В поисках продаваемой земли им нередко приходилось покидать не только общину, но часто и уезд, потому что сами немцы из землевладельцев не сдавали своих земель ни своим, ни русским. Сами немцы никогда не батрачили, даже среди своих односельчан, а нанимали на работу русских и малороссиян, как тогда называли украинцев.
Новая колония из молодых семей никогда не теряла связь с колонией из которой они вышли. В ней они платили различные налоги и повинности, там же в основных колониях находилось их общественное управление, был выборный староста и старшина и там же они получали паспорта на жительство. Властям Таганрогского округа они были неподсудны т.к. были приписаны к Мариупольскому уезду Екатеринославской губернии. Вот пример из газеты “Приазовский край” за 1902 г.
“Между поселянами немецких колоний Таганрогского округа начинает замечаться сильная рознь, проистекающая из за религиозных убеждений. Одна из колоний, именуемая “Доброполь” , обратилась в крестьянское присутствие с покорнейшей просьбой прийти к ним на помощь, устранить существующие несогласия и сделать так, “чтобы у них было как раньше”. Дело в том, что в колонии этой между лютеранами-немцами образовалась секта баптистов. С увеличением числа сектантов, последние начали оказывать явное сопротивление лютеранам при разрешении общественных вопросов, что, конечно, отзывалось неблагоприятно на благоустройство общества. Наконец, дело дошло до того, что баптисты избрали из своей среды старосту и наняли общественного учителя своего толка. Последнее обстоятельство оказалось каплей, переполнившей чашу терпения немцев-лютеран. На сельских сходах, по заявлению самих поселян, творится невозможное: шум, крики, полнейшее несогласие и беспорядок. Окружная полиция, со своей стороны, обратилась в окружное присутствие с просьбой об удалении старосты колонии Зейбеля от должности, как принадлежащего к секте баптистов и потому, в силу своих религиозных понятий, вредного для службы. Окружное присутствие, рассмотрев означенное и находя, что поселяне колонии Доброполь принадлежат припиской к Мариупольскому уезду и что поэтому сельское управление их официального значения не имеет, оставил вопрос, поднятый окружной полицией по сему делу, без рассмотрения, как не подлежащий своему ведомству”.
Вот что пишет В. Богачев о немецких колониях в Донской области:
“Колонии всегда распланированы в одну улицу. Сначала застраивалась одна сторона и только по окончании того, другая. Садов при домах почти не бывает, перед домами небольшие цветники. Сады и огороды в отдельном месте.
Дома их крыты черепицей, гонтом или жестью. кирпичные или саманные — выбеленные, в 2-3 окна на улицу. Дома эти очень длинны: под одной крышей с жилым помещением находится и кладовая, и конюшня и сарай для экипажей, и т.п. Хлебный амбар и погреб всегда отдельны”.
Вот еще одно описание немецких поселений: “ Поселки их местами бросаются в глаза своей богатою хозяйственной обстановкою, главную и наиболее ценная часть которой составляют постройки. Они делаются у большинства из обыкновенного кирпича, кроются железом или черепицей и вмещают под одной крышей, как жилой дом с кухней, так и сарай для скота и лошадей. Чердак служит местом ссыпки зерна. Из надворных построек и служб следует отметить еще клуни для сохранения половы и сельскохозяйственных машин и род погребов для сохранения кормовой свеклы.
Общая ценность построек среднего колониста на должна быть дешевле 3-2 ½ тысяч рублей”.
Основное занятие поселенцев — сельское хозяйство, это они первые перешли на культивирование твердых пород пшеницы (кубанка, голоколоска, горновка), которая в большом объеме экспортировалась за рубеж. Известный на Дону в конце ХIХ — начале ХХ века агроном А.М.Греков писал: “ В немецком колонистском хозяйстве впервые обозначились новые приемы хлебопроизводства, коим впоследствии стали подражать у нас и помещики, и крестьяне, и казаки.” Под воздействием немецкого хозяйства на Дону сложился новый земледельческий тип среди крупных крестьянских и владельческих хозяйств с сокращением издержек производства. В результате крестьяне и казаки стали применять удобрения и вводить паровую систему землепользования, а также использовать сельскохозяйственные орудия и машины.
Для этой же цели придуман ими и буккер безрычажный с сеялкой; посев и запашка производилась одновременно. Для управления этим орудием достаточно было одного работника. Один такой 3-4-х лемешный буккер с одним работником и с привязанной сзади бороной ( а иногда еще с катком вслед за бороною) мог засеять, заволочить и прикатать в день при 4 лошадях, до 3-х десятин. В хозяйстве колонистов также применялись жатвенные машины с ручным сбрасывателем, веялки, соломорезки и перевозочный инвентарь в виде бричек и можар. Они первыми стали исппользовать прием посева “наволоком” (без предварительной вспашки земли), молотить хлеб без сноповой вязки и даже не складывали его в скирды.
Рабочею силою в немецких колониях являлись или исключительно лошади, или лошади наряду с волами. Весь молодняк выращивался у себя дома. Для этой цели колонии держали своих общественных жеребцов крупного сорта и быков, содержание которых падало поочередно на каждого из домохозяев. Молочный скот — исключительно немецкой породы, в ходе селекционной работы по улучшению молочных пород скота была выведена новая порода — красная фризская, которая была адаптирована к степным климатическим условиям и корму. Колонисты с успехом продавали своих коров донским казакам и крестьянам.
Экономическое положение немецких колонистов было лучше положения местных крестьян. Причина этого в размерах земельного надела: у колонистов это 30 и более десятин, а у большинства крестьян — 3-5 десятин. Немцы также применяли общинные формы землевладения и землепользования, при которых отсутствовало деление наделов, сохранялся общий выпас скота с одним наемным пастухом, общее распределение угодий, общая система полеводства, чего никогда не было у бывших помещичьих крестьян.
На 1915 год колонии нашего района имели следующие участки земли: Любимая — 502 десятины; Мирская — 1201; Талово-Тузловская — 1071; Гринфельд — 1200, Тузлово-Таловая — 422.
Распространение черепицы среди местного населения способствовало открытие черепичных заводов немецкими колонистами. На нашей территории был такой завод в поселке Мирском, владел им Генрих Ефремович Битнер. Материал для производства был местный: глину привозили с карьера у пос.Тузлово, а песок с карьера у пос. Зеленополье (карьер существует и поныне). Там же по видимому производили и кирпич с клеймом ГБ (Генрих Битнер).
Черепица с завода Генриха Ефремовича Битнера с села Мирское.
В двух колониях нашего района колонистами были построены мельницы: в Верхне -Тузловской две паровые и одна ветряная, а в колонии Любимой паровая мельница, которая в заброшенном состоянии существует и поныне (это данные на 1915 год).
Заброшенная мельница Шмитгаля Фридриха Вильгельмовича в с. Любимое.
Свои русские названия колонии получили после 28 ноября 1902 года, а позже в административном отношении были причислены к тем волостям в районе которых они находились. Число жителей колоний нашего района, а это в основном немцы, на 1897 год составляло 834 человека, а на 1915 год более 1500.
При четырех колониях существовали молитвенные дома: Верхне — Тузловской, Добропольской, Любимской и Мирской. При них же и колонии Зеленополье начальные училища: римско католического вероисповедания — в Любимской, Зеленопольской и Верхне -Тузловской и лютеранского — в Мирской и Добропольской. Молитвенные дома нередко совмещались в одном здании вместе со школой. Так как церкви находились далеко от колоний, обязанности пастора или патера нередко исполнял учитель немецкой общины с согласия священника, а пастор приезжал два раза в год. Поселенцы имели метрические книги в местах постоянной прописки.
После 1887 года все школы в колониях были подчинены министерству народного просвещения. Разрешалось преподавать все предметы, кроме русского языка, истории и географии на немецком языке, что не всегда исполнялось. Учителей колонисты избирали себе сами, без согласования с инспектором училищ. У каждого училища имелся свой попечитель — один из уважаемых и авторитетных колонистов. Он присматривал за школой, чтобы школьное здание и квартира учителя были в исправности, чтобы достаточно было учебников и т.д. Дети из колоний, где школ не было, посещали школы близлежащих колоний. По сравнению с крестьянскими поселениями, где в школу девочек ходило гораздо меньше чем мальчиков в колониях это соотношение было совершенно одинаковым.
В 1914 году Германия вступает в войну с Россией и в том же году начинаются антинемецкие компании. Первым мероприятием стал указ Николая II сенату от 22 сентября 1914 г., который запретил приобретение “неприятельскими подданными” новых прав на недвижимое имущество. Указ касался не только немцев, являвшихся подданными Германии и других “неприятельских” стран, но и немецких колонистов — граждан Российской империи. А 2 февраля 1915 г. выходит закон “О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных местностях”. В июле 1915 г. Ликвидационный отдел Донского отделения Крестьянского поземельного банка разослал волостным правлениям распоряжение предоставить сведения о владельцах: фамилия, подданство, вероисповедание, количество земли, местонахождение землевладения, в каком году и от кого приобретена земля. В то же время члены Совета и служащие приступили к обследованию немецких поселений с целью уточнения сведений о колонистских землях и оценки их приблизительной стоимости. Список ликвидируемых землевладений был опубликован в “Донских областных ведомостях”, владельцам давался срок до 10 месяцев со дня их опубликования для добровольной продажи своих участков.
Не смотря на то, что многие немцы колонисты воевали в рядах Русской армии, их земли были описаны и проданы через Крестьянский поземельный банк. Всего в Таганрогском округе удалось продать до 35% колонистских земель. Донские крестьяне и казаки не купили ни одной квадратной сажени отчужденных немецких земель. В результате ликвидации пострадали не только колонисты, но и экономика Области Войска Донского. Банком были куплены земли колоний Мирская, Талово-Тузловская, Любимая и Гринфельд, но кто был впоследствии арендатором этих земель? Взрослое мужское население воевало на фронтах войны и обрабатывать эти земли могли только те же немецкие женщины, сил которых явно на это не хватало, а за свои земли надо было платить и немалую арендную плату…
В 1914 году выходит еще один закон, запрещающий преподавание в колонистских школах на немецком языке. Он сохранялся только на уроках закона Божьего и собственно немецкого языка. Немецкие учителя увольнялись со школ за незнание или плохое знание русского языка, на их место присылали русских педагогов, что усилило позиции русского языка.
После отречения Николая II, и образования Областных исполнительных комитетов, во время правления Временного правительства, несмотря на конфискацию земель во многих колониях выходят распоряжения следующего содержания: “Донской Областной Исполнительный Комитет предлагает населению немецких колоний принять энергичные меры к обсеменению текущей весной возможно большего количества земли. При этом комитет предупреждает, что если населением колоний не будут приняты достаточные меры к исполнению приказа Министра, то обсеменение не засеянных полей будет произведено распоряжением Областного Продовольственного Комитета за счет населения немецких колоний и его инвентарем.” Хлеб нужен всем и всегда. Скоро революция, Гражданская война — начнется хаос в стране — в котором немецкие сельские общества, как и другие селяне понесут огромные потери в экономическом плане, и в потере людских ресурсов. Но самое страшное их ждало впереди — Сталинские репрессии и 1941 год, когда все немецкое население будет выслано на восток страны.
Заметка о народном образовании.
“Дабы казакам не грабить и не иметь охоты присваивать имущество воюющей стороны, его надо учить в школе по примеру европейца” [ Из рассказов казаков на войсковом круге 1815 года]. Но грамотность среди жителей Земли войска Донского к началу ХIХ в. была редким явлением. Основное население — казаки и крестьяне (в нашем регионе это на 99 % крестьяне) — оставалось почти сплошь неграмотным. Даже в конце 50-х годов того же века учился в среднем каждый 12-й дворянин, а среди крестьян один учащийся приходился на 42240 человек. Получается грамоте училось на весь Миусский округ (наши волости входили в его состав) пятеро крестьянских детей, а может и того меньше — четверо.
При освобождении крестьян от крепостной зависимости на Дону был обнаружен печальный факт — полнейшее отсутствие в помещичьих имениях правильно организованных народных школ. Помещики, будучи сами в большинстве малограмотными, не заботились об открытии в своих имениях школ для обучения крестьянских детей грамоте. По освобождении крестьян Министерство Внутренних дел вскоре принялось за распространение грамотности между помещичьими крестьянами посредством открытия в крестьянских поселениях народных школ и затребовало от войскового крестьянского присутствия сведения о крестьянских школах в Донской области. По сведениям, собранным в 1862 году мировыми посредниками, в войске Донском оказалось во всех крестьянских поселениях частных школ грамоты, содержащихся разными лицами, до 50; официальных же не было ни одной. В 1864 году было утверждено “Положение о начальных народных училищах”, которое предусматривало “бессословный” принцип приема учащихся “для утверждения в народе религиозных и нравственных понятий и распространения первоначальных полезных знаний”, разрешалось открывать народные училища. Условия открытия школ были таковы: на открытие школы требовался общественный приговор; расход на содержание школы крестьянское общество принимало на свой счет и указывало источники на содержание школы. Тем обществам, которые не выполняли этих условий, не разрешалось открывать школы.
Помещичьи крестьяне смутно сознавали пользу грамоты, да они и не имели средств на открытие и содержание сельских школ, будучи тотчас по освобождении обложены всевозможными налогами. Правительство же не пришло к ним на помощь денежными средствами на открытие школ, ни духовенство, ни донские помещики также не принимали в этом никакого участия.
В первой половине 60-х годов официальных народных школ еще не было в крестьянских поселениях, несмотря на частые напоминания войскового крестьянского присутствия об открытии их. Во второй половине 60-х годов крестьяне, по инициативе мировых посредников, делают попытки к открытию в своих поселениях таких школ. В 1866 году Нагольно-Тарасовское сельское общество Миусского округа открыло в волости школу, наняло за умеренную плату учителя, отставного писаря Д.Литвиненко, который ранее занимался “воспитанием” детей, и на содержание школы положило вносить по 6 коп. с ревизской души. Это была одна из самых первых школ грамоты на территории Миусского округа, среди крестьянских поселений.
Вообще распространение грамотности на Дону между помещичьими крестьянами в течение 60-х годов шло медленно, не смотря на то , что эти годы были самыми лучшими годами в жизни России, годами “великих реформ”, “подъема духа”. Если бы правительство при освобождении крестьян приняло на себя и на свой счет заботу об открытии народных школ в крестьянских поселениях по широкой программе и повело бы это дело энергично, тогда насаждение школ в крестьянских поселениях пошло бы настолько успешно, что к 1875 году на Дону были бы официальные сельские школы во всех крестьянских поселениях.
80-е годы ХIХ века это начало открытия крестьянских церковно — приходских и земских школ (после учреждения земств ), а также школ грамоты в нашем регионе. Наибольшее число школ было церковно — приходскими, в которых священнослужители преподавали в основном Закон Божий а существовали они на средства прихода и добровольных пожертвований. Именно многим из них принадлежала большая роль в открытии и содержании этих школ. Состояние их было не совсем удовлетворительным, основной причиной этого была бедность крестьянских обществ, на средства которых содержались эти школы. Появлялись и крестьянские школы грамоты, они создавались крестьянами и также за счет сельских обществ. Преподавали в них либо сами крестьяне, знавшие грамоту, либо заезжие, согласившиеся за небольшую плату учить их детей читать и писать.С земскими школами обстояло еще хуже. В отчете Миусского окружного земства за 1877 г. сказано: “По делу народного образования Миусская окружная управа в отчетном году ничего не сделала по неимению нужных средств. Училищ в округе, по сообщению волостных правлений, в отчетном году было 69, из них 65 содержалось за счет сельских обществ (на 1877 год). Число учащихся к 1 января 1878 года, во всех этих училищах, было: до 2254 детей мужского и 290 женского пола, на 67 душ всего населения приходился один учащийся.” Земские школы представляли собой учебные заведения с трехлетним курсом, где дети всех трех лет одновременно занимались в одной классной комнате.
В 1884 году выходят новые ”Правила о церковно — приходских школах”, по которым создавались одноклассные (2-х годичные) и двухклассные (4-х годичные, с начала ХХ века 3-х годичные) церковно — приходские школы. Общее руководство ими осуществлялось Училищным советом при Синоде, а с 1891 года и школы грамоты попали в ведение Духовного ведомства. В школах преподавались: закон Божий, церковное пение, чтение, церковно — славянский язык, чистописание, начальные арифметические действия, а в двухклассных еще начальные сведения по истории церкви и отечества. Преподавали в них не только церковнослужители, но и светские лица, даже учительницы. Заведовали этими школами приходские священники, которые являлись “законоучителями” (преподавателями главного предмета в школе — Закона Божьего). Приходские школы содержались за счет общественных сумм, собираемых по раскладке с прихожан церкви. С 1885 года в Донской епархии, в каждом приходе, имеющем диакона, в обязательном порядке должна была быть открыта церковно — приходская школа, хотя бы в приходе были школы и других ведомств. Многие школы имели попечителей, ими, как правило, избирались местные купцы. Он и оплачивали часть расходов на содержание школы: отопление, ремонт, книги и учебные принадлежности.
Воспитательная работа в образовательном процессе начальных церковно — приходских училищ стояла на первом месте. Она была направлена на воспитание духовно — нравственного и религиозного человека через привлечение детей и их родителей к церкви, развитие и укрепление у учащихся чувства веры и добра, внушения им добрых навыков. Нравственное воспитание учащихся осуществлялось через религиозное воспитание, которое основывалось на преподавании Закона Божьего, церковно — славянского языка и церковного пения.
Правительство также видело в церковно — приходской школе хранительницу российских традиций, религиозных устоев, нравственных норм, воспитывающую население в духе верности существующему строю.
Учебная часть образования в церковно — приходских школах стояла на втором месте и предполагала обучение азам грамотности, а именно чтению, письму и счету.
Для исправления ленивых и нерадивых учеников в школах применялись следующие дисциплинарные меры: замечание, внушение, выговор наедине и в классе при товарищах, лишение места и отделение от товарищей, оставление в классе по окончании занятий; в случаях же неоднократного повторения учениками каких-либо проступков или проявления упорной лености в занятиях, руководители школы обращались к содействию родителей с указанием им в необходимости принять со своей стороны более действенные меры к исправлению своих детей.
Главная роль в открытии этих школ принадлежит приходским священникам или с их согласия другим членам причтов. Так старанием дьякона Петропавловской церкви Севериана Фимиамова была открыта школа в поселке Должико — Орловском, в которой он был и преподавателем Закона Божьего и учителем. Школа была одной из лучших в Таганрогском округе, наравне с ней Училищный совет положительно отмечал законоучителей других школ, священников: Медвежинской школы-церкви Севира Яковлева и Михаила Диадимова, Благовской школы — Николая Добровольского, Дарьевской — Николая Емельянова и Куричанской — Алексея Рукина. За заслуги в деле народного образования различными наградами были награждены: дьякон Севериан Фимиамов, священники: Николай Добровольский, Михаил Диадимов, Андрей Егоров, Иоанн Попов, псаломщики Василий Каралкин и Яков Фомин; медалями попечители: Елена Короченцева, Андрей Колесников и Василий Саввичев; медалями учителя: Анна Богданчикова и Иосиф Щукин.
Программы церковно — приходских и земских школ были очень похожи по предметам, но в земских начальных школах больше времени было посвящено общеобразовательным предметам: письму, арифметике и чтению. На предметы, носящие религиозный характер, отводилось меньше времени. Основная задача земской школы обучение населения грамоте, а в церковно — приходской общеобразовательные предметы были поставлены на службу религиозным: обучение письму и чтению было нацелено на то, чтобы ученик умел понимать и читать в первую очередь церковные книги, а потом уже светские. Качество образования в земских школах было значительно выше, чем в церковно — приходских.
Теперь о самих школах. На 1880 год в слободе Криничной (сейчас с. Бирюково, до революции это было самое большое поселение нашего района), было сельское начальное училище с 52 учениками мальчиками, не было ни одной книги и ни одного пособия. Учитель получал 20 руб. от государственного казначейства и от сельского общества 150 руб. в год. Само училище располагалось в собственном доме, но помещение было тесно и неустроено. Открыто оно было в 1879 году при содействии местного священника отца Гавриила Вилкова. В 1914 г. преобразовано в двухклассное. В 1896 г. крестьяне слободы Криничной, в ознаменование дня восшествия на престол Государя Императора Николая II Александровича постановили открыть в слободе двухклассную школу с отделениями для девочек особо от мальчиков, имеющееся же здание народного училища по открытию двухклассной школы назначить для церковно-приходской школы с библиотекой. Ее содержание сельское общество обязалось принять на свои средства. В школах планировалось преподавать садоводство, огородничество, пчеловодство, а также столярное и слесарное мастерство. В виду же того, что в деревне и вблизи ее не имелось подходящего места для разведения сада и огородничества, общество решило ходатайствовать пред ее сиятельством княгиней Юсуповой — графиней Сумароковой-Эльстон уступить ему для указанной цели находящийся в центре деревни и принадлежащий графине сад с постройками, весьма удобный для школы, причем общество постановило просить княгиню быть и попечительницею школы и самую школу назвать именем ее сиятельства, чтобы оставить в памяти детей имя жертвовательницы. С княгиней Юсуповой ничего не получилось и в том же году была открыта школа грамоты для девочек, преобразованная в следующем году в женскую церковно-приходскую школу, а с 1902 года она была уже смешанная, двухклассная. Новое здание для нее в том же 1902 году построил за свой счет и передал в собственность церкви церковный староста, купец 2-й гильдии Конон Иванович Китаев. Будучи глубоко верующим человеком, он большие средства вкладывал в церковь, школы и для слободы за 16000 рублей купил здание под больницу, где она сейчас и находится. Около двадцати лет он был попечителем народного училища в слободе, за что в 1895 году был удостоен золотой медали “За усердие” для ношения на груди, на Станиславской ленте. Сейчас этот человек незаслуженно забыт. При церковно-приходской школе девочки занимались рукоделием и существовал певческий хор.
В слободе Астаховой также было две школы: одно сельское начальное училище, существовало с 1882 года и церковно-приходская школа, учительница которой Анна Богданчикова, в 1908 году была награждена серебряной медалью “За усердие”, для ношения на груди, на Александровской ленте.
При Покровской церкви слободы Дарьевки с 1887 года (по Кириллову) существовала школа грамоты, но, в связи с отказом местного общества от всякого участия в материальном содержании школы, после 1906 года она была закрыта. После 1900 года в поселке была открыто одноклассное сельское начальное училище.
1 октября 1884 года открывает двери церковно-приходская школа в поселке Должико-Орловском (Шарапкино). И уже через два года пишется положительный отзыв от председателя училищного совета Миусского округа об испытании учеников этой школы. “Все семь учеников подготовленных к экзамену, признаны достойными получить свидетельство на льготу 4-го разряда по отбыванию воинской повинности, так как все ученики эти имели весьма основательные познания по всем предметам и в особенности по Закону Божьему чем обязаны они усердию учителя своего дьякона Севериана Фимиамова и законоучителя священника Иакова Ковалевского.
Это была единственная из церковно-приходских школ и школ грамоты наших волостей, где брали плату за обучение с каждого ученика: она составляла 20-50 копеек в 1891, 1892 г.г., 50 коп.-1 руб.в 1893, 1894 г.г. и далее 1 рубль.
Школа несколько лет была в числе самых лучших по Таганрогскому округу, при ней была библиотека, книг немного, в основном учебники. Существовал при школе певческий хор.
На 1914 год школа занимала две комнаты, а учились в ней 120 детей в невероятной тесноте. Весной того же года общественный сход крестьян ходатайствовал об открытии в поселке 2-классной школы и выделил на ее постройку и ее оборудование 18146 рублей.
В Нагольно-Тарасовке также было две школы: одноклассное сельское начальное училище и церковно-приходская школа. Одноклассные начальные сельские училища были открыты в пос. Курячанском и в Должико-Харитоновском поселке, где несколько лет был попечителем шахтовладелец В.А.Отто.
С 1880 года в пос. Павловском открыта школа грамоты, в 1894 году преобразованная в церковно-приходскую школу. В тот же год для нее построено новое “каменное помещение, крытое железом, мерою 16 Х 11 аршин, на средства общества, стоимостью до 2000 рублей”. В начале 1900-х годов попечителем этой школы был князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон .По видимому княгиня Зинаида Николаевна дала согласие помогать крестьянам деньгами на содержание самого здания и учителей. При школе существовал певческий хор.
В 1894 году, в пос.Медвежинском открывается первая в области войска Донского школа-церковь, построенная в память и в ознаменование чудесного спасения Их Императорских Величеств с Августейшим Семейством от опасности при крушении Императорского поезда 17 октября 1888 года. Она была построена на средства крестьян и обошлась обществу более чем в пятнадцать тысяч рублей. Основным организатором и вдохновителем ее постройки был священник Ровенецкой церкви о. Петр Туторский. В том же году взяты на обучение 70 учеников, возрастом от 7 до 15 лет. С 1 октября 1900 года школа переводится в отдельно построенное здание.
С 1897 года, при Свято-Вознесенской церкви пос.Благовского открывается церковно-приходская школа, преобразованная из школы грамоты. Школы грамоты также были при пос.Карпово-Крепинском — с 1895 года и с 1903 года при Провальском войсковом конском заводе, где преподавали священники местной Николаевской церкви.
При самых больших рудниках: княгини З.Н.Юсуповой и купца М.С.Вальяно существовали одноклассные рудничные училища.
Нельзя не упомянуть и о школах при немецких колониях нашего района. Всякое сколько-нибудь значительное селение имело школу, обыкновенно служащую и молитвенным домом. Образование ограничивалось грамотой, счетом и заучиванием нескольких псалмов (библейских и новейших немецкого сочинения), которые пелись на общественной молитве, заменяющей богослужение.
Так как более 50 % из немецких колонистов совершенно не понимали русского языка и русской речи, до 30% с трудом понимали разговорный русский язык, не зная ни читать ни писать по русски, и лишь 20 % из этих колонистов кое-как знали русскую грамоту, — в 1894 году предположено было приступить к реорганизации этих школ, в том направлении, чтобы сделать обязательным преподавание всех предметов на русском языке, за исключением священного писания и молитв.
В 1916 году многие немецкие школы при колониях были закрыты. Поводом к их закрытию послужило то обстоятельство, что немецкие общества совершенно не допускали к преподаванию русского языка учителей русского происхождения. Но основная же причина конечно — это война с Германией.
Римско-католические училища были при колониях: Либенталь (Любимая), Грюнталь (Верхне-Тузлово) и Гринфельд (Зеленополье), а лютеранские в Бергталь (Мирское) и Шенфельд (Доброполье). Сейчас на месте двух последних поселений находятся пахотные земли.
В течении десяти лет, с 1911 по 1920 год в донской области, как и во всей империи, планировалось ввести всеобщее обучение, но 6 июня 1912 года Государственный совет отклонил этот законопроект. Это уже сделали большевики в 1930-х годах.
История исследования полиметаллических и железных руд у слободы Нагольно-Тарасовки.
На 80 километров с востока на запад протянулся Нагольный отрог. Свое название он получил от речки Нагольной, на правом берегу которой он начинается, тянется вдоль него и заканчивается у места впадения ее в реку Миус. На самой восточной оконечности отрога находится село Нагольно-Тарасовка. Первое название ее слобода Луковкина, по имени первого владельца генерала от кавалерии Амвросия Гавриловича Луковкина, затем именовалась Нагольная-Луковкина, Нагольная.
При составлении подробной карты этого участка и его описания геолог П.И.Степанов дает следующую характеристику его рельефа.”Окрестности этого села, после обширных степных площадей водоразделов, поражают своею живописностью. Здесь на каждом шагу наталкиваешься на картины, свойственные горным странам, с крутыми скалистыми обрывами, осыпями щебня и быстрыми ручейками. Сложность рельефа объясняется размывом дислоцированных отложений каменноугольного возраста, и все детали рельефа тесно связаны с тектоникою размываемых отложений.”
“С давнего времени жители селения Нагольного занимаются собиранием галек свинцового блеска, выносимого из окрестных гор водой. Во время таяния снегов и после сильных дождей они больше всего запасаются этой рудой, которую, по легкоплавкости ее и по большому содержанию в ней металла, удобно плавить в железных ковшах, прибавляя вместо флюса немного сала. Из получаемого таким образом свинца они отливают ружейные пули” — так описывает горный инженер Евграф Петрович Ковалевский первое применение и разработки свинцово-цинковых руд по речке Нагольной.
Впервые в научный оборот наличие по реке Нагольной свинцовых и железных руд приводит Иван Васильевич Ильин. Вот как в 1828 году на страницах Горного журнала пишет об этом Сырохватов: “Еще в 1795 году, во время управления сим заводом (имеется в виду Луганский завод) Г.Гаскойна, нынешний начальник онаго Обер-Бергмейстер 7 класса Ильин, вышедший пред тем временем из Горного Кадетского Корпуса, занимавшись геогностическим обозрением окрестностей завода находил в них как железные руды, так и прожилки свинцового блеска.”
24 июля 1800 года гиттенфервальтер Говорков донес главному директору Берг-Коллегии Соймонову, что им “отыскано на войсковой, Донских казаков, земле при речке Нагольной, в слободе того же имени, четыре кварцевых жилы… все они содержат в себе вкрапленный, отчасти сплошной, свинцовый блеск — более всего свинцовую охру..”
В 1820 году по распоряжению министра финансов из Луганского завода был командирован маркшейдер 9 класса Козин для поиска в земле войска Донского различных ископаемых и руд, преимущественно железных, он работал с 1821 до начала 1823 года. В своих донесениях о ходе работ он сообщал, что между хутором Должиком (Должик — Харитоновка) и деревнею Нагольною бурый железный камень гнездами, валунами и прослойками, содержанием от 26% до 32% железа. При деревне Нагольной на площади в 4 квадр. версты наносные свинцовые руды, вымываемые из глинистых пород зернами, а иногда заключающиеся в породе разведанного кварца. Коренное месторождение этих руд Козин не нашел.
Между деревнями Нагольною и Ровеньками в глинистых породах железо-содержащие руды, по сортировке лучшие, содержат от 26 до 30% железа.
При буераке, впадающем в речку Нагольную, разрезом по косогору открыт прослоек свинцовой руды, толщиною от ½ до 4 вершков, с признаками медного колчедана и медною синью; руда по сортировке дает в пуд от 8 до 16 фунтов свинца.
В 1827 году для дальнейшего изучения свинцовых руд была отправлена горная партия под началом Першина 2 и Бема. Было обнаружено, что кварц изредка образует здесь род особенных жил, в которых попадается свинцовый блеск с железною и свинцовою охрою, с цинковой обманкой, а иногда медной зеленью и медным колчеданом. Прослойки свинцового блеска достигали иногда толщины 6 дюймов (15 см). Было предположение, что на большей глубине могут быть встречены прочные жильные месторождения свинцовых, а возможно и медных руд.
Для этого в 1829 году вблизи слободы Нагольной было заложено четыре прииска: 1) Вечерний, находящийся близ поселения; 2) Восточный, находился в 20 саженях от первого, 3) Наголинский, находился на левом берегу одноименной речки; 4) Киселевский, находился от деревни в 3 верстах, в Киселевой балке. По лабораторным испытаниям в руде оказалось свинца до 60%, а серебра в 100 пудах (1600 кг.) до 2,5 фунтов (1 фунт — 409 гр.). По положительным результатам, добытых этими разведками в 1830 году был открыт рудник, получивший название “Николаевский прииск”. Работы на нем продолжались около четырех лет. Он имел две шахты: “Вечернюю” (южная, глубиною 23 саж., (1 сажень -142-152 см., а с 1835 г. — 213 см).) и вентиляционную — “Вознесенскую (северная). Из обеих шахт были проведены квершлаги, а по встреченным рудным жилам — штреки. Шахты соединялись друг с другом выработками. В 1834 г. рудник закрыли.
По результатам работ, произведенных на прииске одни из геологов высказывались за необходимость дальнейших разведок, а другие отрицательно относились к перспективности месторождения. Академик Г.П.Гельмерсен писал, что ни в коем случае не может быть допущена разработка руд в Нагольной горной цепи.
Экспедицией офицеров Першина 2 и Бема 1827 года также были открыты пять пластов железной руды. Два из них, находящиеся на правой стороне реки Нагольной, в 2,5 верстах на северо — восток от селения, состоят из бурого железняка смешанного с железистой глиной и тальком, в 15 саженях друг от друга. Толщина одного 2.5, а другого 2 фута (фут — 30,48 см). Третий пласт на той же стороне реки, в 3 верстах к северу от селения, он выходит почти на поверхность и толщиною до 4 футов. Четвертый находится в 2,5 верстах к северо-востоку от деревни, в урочище Наталкина балка. Он состоит из плотного бурого железняка, смешанного с желтым железняком и тальком, толщиною 2 фута. Пятый пласт открыт в 4,5 верстах к северу от деревни, при вершине Киселевой балки. Для Луганского чугунолитейного завода разрабатывались два пласта железных руд: “Васильевский” и “Благодатский”. Их разработка продолжалась недолго; Ле-Пле, посетивший этот край в сороковых годах, отмечает, что начатые на правом берегу долины Нагольной разведки остановлены. Практика показала, что промышленного значения эти руды не имеют, что объясняется, как писал П.И.Степанов, во- первых, непостоянством их химического состава, а, во-вторых, сильно изменяющеюся мощностью и незначительным распространением в глубину.
В конце восьмидесятых годов XIX века снова пробудился интерес к месторождениям Нагольного кряжа, но уже у частных предпринимателей. В 1889 году Андрей Николаевич Глебов начал разведочные работы, которые сосредоточивались главным образом около с. Нагольчика и с. Нагольного. Производством этих разведок, независимо от А.Н.Глебова, руководившим общим ходом дела, занимался специально горный инженер О.К.Ляшенко, под начальством которого работали один горный инженер, 4 штейгера (горные мастера) и около 160 рабочих. В разгар разведочных работ рудных месторождений с.Нагольного их посетил известный геолог, секретарь Императорского Минералогического общества Академии наук Феодосий Николаевич Чернышев. Он имел возможность лично осмотреть подземные выработки и в забоях ознакомиться с характером оруденения. Как результат в 1893 году в Горном журнале выходит его статья, касающаяся геологического строения и характера рудного месторождения Нагольного кряжа.
Глебов А.Н.
Работами А.Н.Глебова шахта “Вечерняя” “Николаевского” рудника была углублена до 70 м. (шахта эта получила название “Утренней”) и, помимо общей расчистки старых выработок, был заложен новый (третий) квершлаг на глубине 63 метра. Южнее “Утренней” шахты были заложены “Уральская” штольня, длиной 40 м. и шахта, глубиной 17 м.; кроме того, в окрестностях села Нагольного была заложена целая серия разведочных шурфов. Другим местом была область балки Журавки, впадающей слева в речку Нагольную, где были разведаны шурфами четыре линии: самая южная обнаружила кварцевые жилы с галенитом, а одна линия носила название Андреевского месторождения (шахта “Андрей”), в котором обнаружили среди кварцевого песчаника мощную кварцевую жилу с кальцитом и скоплениями галенита.
Мощность жил Нагольного месторождения не велика. Наиболее мощными являлись жилы “Уральской” штольни, толщина которых колебалась от 1 до 2 метров. Мощность некоторых жильных линз “Удобной” жилы достигала 0,25 м. и жилы “Глебов” — 0,4 м., а в основном это 2,5 — 10 см.
Тем не менее в 1892 году полностью заканчиваются работы на приисках в слободе Нагольной, шахты были затоплены, а подъемные и прочие рудничные устройства были со временем разобраны. Свои изыскания А.Н.Глебов продолжил в Нагольчике, где в 1893 г. на Остром бугре им было открыто, впервые на территории Европы, месторождение золота.
Самым полным научным трудом, описывающим минералогию, историю и строение месторождений Нагольного кряжа является докторская диссертация Якова Владимировича Самойлова “Минералогия жильных месторождений Нагольного кряжа”, опубликованная в 1906 году, не потерявшая свою актуальность до сегодняшнего времени.
Вот описание некоторых минералов из этого труда.
Жилы Нагольного кряжа — кварцевые, поэтому самым распространенным минералом является кварц, в котором заключены уже все другие минеральные образования. Местное население называет его “собачьей солью”. Наиболее замечательными месторождениями кварца являются Уральская штольня и жилы у балки Журавки, особенно шахта “Андрей”, которые в значительном количестве несут большие, совершенно прозрачные, прекрасно образованные, нередко с обоих концов, кристаллы горного хрусталя. Так при разведочных работах близ балки Журавки были найдены кристаллы достигающие 18 см. по вертикальной оси и 8 — 10 см. — по горизонтальным осям.
Одним из наиболее распространенных в жилах Нагольного кряжа сернистых минералов является свинцовый блеск (галенит), залегающий обыкновенно в виде прожилок или в виде включений, гнезд, глазков, отдельных кристаллов в жильном кварце. Как самый частый спутник свинцового блеска, обычно одновременного с ним образования следует назвать цинковую обманку, которая находится в самой тесной связи с галенитом. В таком же соотношению к галениту, как цинковая обманка, наблюдается, но, несравненно реже бурнонит. В отдельных жилах можно констатировать рядом со свинцовым блеском серный колчедан и халькопирит. Галенит это основная руда из которой выплавляется свинец, но в нем и большое количество серебра — в шахте “Утренней” на тонну руды приходится 2,24 — 2,35 кг. серебра, а в шахте “Андрей” 2,43 — 2,5 кг., но наибольшие показатели доходили до 6,88 и 7,41 кг. в той же шахте. Наряду с галенитом, одним из распространенных металлоносных минералов является также цинковая обманка (сфалерит), из которого выплавляют цинк.
В незначительных количествах встречаются: серный колчедан, медный колчедан, блеклая руда (тетраэдрит), бурый железняк, анкерит. Прекрасные образцы бесцветного, прозрачного в больших кусках, анкерита, напоминающего порою куски исландского шпата, наблюдаются в Уральской штольне, здесь он залегает в черном глинистом сланце. Совершенно бесцветные и прозрачные на свободных концах кристаллы переходят противоположную сторону (место начала роста) в мутную, белую массу. Наоборот в шахте Андрей встречается довольно значительными гнездами в тесном срастании с кварцем анкерит красноватого и буро-красноватого цвета. В этой же области встречаются небольшие жилы в глинистом сланце, состоящие из кварца и анкерита с кристаллами серного колчедана. Вот еще минералы, встречающиеся у слоб.Нагольной: цинковый шпат, арагонит, церуссит (блеклая свинцовая руда), малахит, азурит, хлорит, альфа-хлоритит, накрит, пирофиллит, хризоколла.
Карта жильных месторождений у слободы Нагольной.
№14 — шахта “Утренняя”, “Вознесенская”, “Уральская” штольня.
№15 — шахта “Андрей”
Об исследованиях в Нагольном кряже закончим словами Я.В.Самойлова: ” Обозревая весь этот исторический очерк, мы невольно останавливаемся над мыслью о том, как много коллективного труда и энергии затрачено даже на изучение в сущности таких забытых и затерянных месторождений, как месторождения Нагольного кряжа, и вместе с тем, несмотря на это, как много вопросов не только еще не разрешено, но, можно сказать едва затронуто”.
В 1897-1902 годах производилась добыча железной руды на Наголинских рудниках, принадлежащих Николаю Петровичу Пастухову, владельцу чугунолитейного и железоделательного завода в Сулине. Рудники (работали, когда 2, а когда 7) располагались недалеко от слободы Нагольной, на землях владельцев: генералов Уткина и Рытикова. Механизмов на рудниках, кроме конных воротов, не было, число рабочих в некоторые годы на рудниках у Нагольной и Ново-Павловки доходило до 200 человек. Руду доставляли на телегах до станции Должанской, а оттуда в Сулин на завод. Были года, когда добыча составляла 44 тонны в год, а в 1901 году — 35817 тонн (вместе с Ново-Павловским рудником).
Доказать целесообразность промышленного значения руд около Нагольно-Тарасовки не удалось и при разведках в советское время.
Краевед города Свердловска Александр Оттович Найман